Как о воде протекшей будешь вспоминать

Елена Савельева. О воде протекшей

ЕЛЕНА САВЕЛЬЕВА
О ВОДЕ ПРОТЕКШЕЙ

1. Половодье.
2. Пою сама себе.
3. Время — всадник.
4. По книге Иова.
5. На пороге апокалипсиса.
6. Слезы жизни.
7. Замыкание линий.
8. В преддверии.
9. Матерям.
10. Портрет горянки.
11. Портрет женщины средних лет.
12. Сухое дерево.
13. Эпохальное.
14. Душевная зависимость.
15. Небом не приняты камни.
16. Старец.
17. Правильное решение.
18. Камни властвуют.
19. Тьма.
20. «Лежу на туче, гребу руками. »
21. «Люблю вас, нежное созданье!»

О В О Д Е П Р О Т Е К Ш Е Й

ПОЛОВОДЬЕ
Очищают реки в половодье воды,
Оставляя травы на ветвях висеть.
Прошлых весен травы виснут на дубравах,
На речных дубравах, что стали зеленеть.

Все смывают воды, талые, со снегом,
И смывают берег прошлых наших лет,
Прожитых с тобою. Унесло водою,
С талою водою сети наших бед!

Я плещусь волною, уходящей руслом,
Собирая щепки на петле реки.
Как на сердце грустно! Как в долинах пусто!
И на небе — звезды, полные тоски.
14.05.2006.

ПОЮ САМА СЕБЕ
Вместе с платьем
Исчезнут мои песни.
А пока пою сама себе!
Я все плачу,
Как горький буревестник.
Морем плачу,
Шагая по земле.

Бури вздыбились на море,
Штормом окатив все города.
Ветрам душно на просторе!
Дым как мутная вода.

Диким спазмом
Сдавит мое горло.
Не спою тогда сама себе!
В колбах плазма
Не хранится долго.
Волны сохнут
На Москве-реке.

Бури вздыбились на море,
Штормом окатив все города.
Ветрам душно на просторе!
Дым как мутная вода.

Все оргазмом
Заняты вульгарным.
Вот я и пою сама себе!
И романам,
В принципе бульварным,
Не отдамся!
Даже по злобе!

Бури вздыбились на море,
Штормом окатив все города.
Ветрам душно на просторе!
Дым как мутная вода.
23.06.2004.

ВРЕМЯ — ВСАДНИК
На скаку коня не остановишь!
Что за конь, как вкопанный стоит?
Время-всадник шпорами пришпорит —
Не бежит, безумный, а летит!

Человек о птицах все мечтает:
Полетать! Да крылья не растут.
И не знает: время пролетает,
Не избавив ноги вам от пут.

Я люблю, и радуясь, и мучась,
Жизни силы и мечты полет!
С одинаковою грустью милы
Что земля моя, что небосвод.

ПО КНИГЕ ИОВА
Года идут.
Но дни бегут!
Снуют события и лица.
Кто же поймет
Судьбы полет:
«Напиться может пригодиться!»?

Как показано
В фильме жизненном,
Было что — сегодня не узнать.
Как это сказано
В книге Иова:
«Как о воде протекшей
Будешь вспоминать. «

Тоска берет
Семьи уют.
Снуют настенные, курлыча:
— Идёт, идёт
Старости лед,
Конец к ногам больным приблизя.

Как показано
В фильме жизненном,
Было что — сегодня не узнать.
Как это сказано
В книге Иова:
«Как о воде протекшей
Будешь вспоминать. «

Земля гудет!
Леса трясут
С листвой опавшей небылицы.
И обнесет
Весь небосвод,
И вечный сон нам будет сниться.

Как показано
В фильме жизненном,
Было что — сегодня не узнать.
Как это сказано
В книге Иова:
«Как о воде протекшей
Будешь вспоминать. »
12.11.2004.

НА ПОРОГЕ АПОКАЛИПСИСА
Мы современники многих времен.
В них узнаваемы наши деянья.
Безликая масса просто имен
Забудется без содроганья.
Душ маскарад заполнит свой ряд.
Бездну умов поглотит стихия.
Ты будешь убит грешной землей,
Той, что тебя породила.
20.03.2001

СЛЕЗЫ ЖИЗНИ
Трубки мира раскурили все вулканы:
Сберегли огонь для остывающей Земли.
Бестелесных звезд огни-обманы
Вулканы миражами нарекли.

Лавою застыли слезы жизни —
Памятное фото на века.
Сургучом печати божьей мысли —
Жизни остановленной река.

Курись, Земля, вулканами!
Все лучше, чем напалмами.
И дыма проплывайте,облака,
Чтоб пеплом присыпали затянутые раны
И полюсов остывшие бока.

Звезды в небе обступили нашу Землю:
Подарили свет при дремлющей Луне.
Говорит господь: «Я все приемлю!
Но не забывайте обо мне.

Жизнь я поделю на мегаваты,
Чтоб осталось что-то на века.
Люди сами часто виноваты!
Я ж на всех смотрю только любя. «

Курись, Земля, вулканами!
Все лучше, чем напалмами.
И дыма проплывайте, облака,
Чтоб пеплом присыпали затянутые раны
И полюсов остывшие бока.

Солнце греет даже в зиму нашу Землю!
Но остыл огонь немеркнущей души.
Дышат океаны как-то гневно!
Летопись последнюю пиши.

Спущена Атланта, и на днище
Спрятаны отжившие века.
Сургучом печати божьей мысли —
Жизни остановленной река.

Курись, Земля, вулканами!
Все лучше, чем напалмами.
И дыма проплывайте, облака,
Чтоб пеплом присыпали затянутые раны
И полюсов остывшие бока.
30.03.2004.

ЗАМЫКАНИЕ ЛИНИЙ
Космос информирован о делах земных
И телеграфирует галактике о них.
Только человеку долго ждать ответ:
Энное количество световых лет.

Замыкает линию орбитальных дуг
Равный по количеству дантеновский круг.
Лампою неоновой светит нам луна,
И совою сонною проступает тьма.

А солнце Ярило сжигает запись земной коры!
А ветер Ветрило разносит пепел любви и боли!
И вместе сушат от слез до соли
Глаза-озера родной Земли. 24.09.2002.

В ПРЕДДВЕРИИ
Куда смотрит бог?
А куда смотрите вы?
Он создал в НАЧАЛЕ свет
Над бездной тьмы.
А в преддверии сотворения —
Ангелов чистой души.
Дьяволу злого гения
Бесплотных не устрашить.
2002 г.

МАТЕРЯМ
Якорь плакал гроздьями капель.
Море тонуло от слез матерей.
С неба крапал дождь-святитель.
Чашу испить дал святитель.
2002 г.

ПОРТРЕТ ГОРЯНКИ
В морщинах старое лицо,
Но стан прямой. Средь гордецов
Могла она родиться:
Ей годы не дали склониться,
Пошла она в своих отцов.

. А, может быть, это лицо
Еще вчерашней молодицы?
И солнцем выжжены глазницы?
И не парила она птицей?
И прядь не делала в кольцо.
12.08.2004.

ПОРТРЕТ ЖЕНЩИНЫ СРЕДНИХ ЛЕТ

Выглядит так, что осталось остыть:
И нос заостренный средь тусклых глазниц,
И руки костлявы, и поступь скрипуча,
И нотица слов до унынья тягуча.
Жалеючи, можно сказать лишь «умри».
О господи, господи! Ты мне прости.

2004 г.
СУХОЕ ДЕРЕВО

— Сухое дерево! Зачем не пало?
Пугать намерилось живых?
Природу портить не пристало!
Да. Из тебя не выжмешь стих.

— Для певчих птиц
Мой ствол скрипичный.
А сучья — стан
Для ноты чистой,
Не заглушаемой листвой.
Вот мне и рано на покой.

Полукровкой была моя мать.
Кровью исхаркался прадед.
Кровь за кровь воевать,
Кровью жизнь расписать
Умудрились отец мой и братец.
А я тихо умер без крови.

Душевная зависимость — оплакивать страну,
Одаривать эпитетом глухую старину,
Не чувствовать прекрасного в приходе новизны,
Не сдерживать дыхания своей же крутизны

И думать, что прошла пора любить,
И верить, что пришла пора забыть,
Как было счастливо все человечество
Лишь оттого, что я мог быть.

Надеяться мучительно на жалость не одну,
Угадывать значительно плохую сторону,
Завидовать несчастному: счастливей всех — он сам,
Труду давать напрасному неверье чудесам

И думать, что прошла пора любить,
И верить, что пришла пора забыть,
Как было счастливо все человечество
Лишь от того, что я мог быть.

В наложницах — бесплодная сырая мать-земля.
Что евнухам? — Голодными пусть будут все края!
Не пахано, не сеяно — не надо убирать.
Осталось лишь рассеянно смертей от бога ждать.

И думать, что прошла пора любить,
И верить, что пришла пора забыть,
Как было счастливо все человечество
Лишь от того, что я мог быть.

НЕ ПРИНЯТЫ НЕБОМ КАМНИ

Не спасти нам погибших душ,
Но при этом не всем расплата.
А по ком-то рыдает туш,
А кого-то пасет утрата.

Мы низвергнемся прямо в ад
Оттого, что себя любили:
Лишь бы шли все дела на лад!
Не пеклись прямо так о ближнем.

Воздвигаем до неба храм,
Но не приняты небом камни.
Призадуматься бы столпам,
Проповедуют бога так ли.

Существуют ли ад и рай?
Для чего же они прощенным?
Да и веровать, вверив «дай»
Все запретное — обращенным?

Дай, бог, терпения! Дай.

Вон старец с посохом идет!
Не по земле! По небу!
В надеждах, люд возьмёт поймет:
Людская жизнь не на потребу.

Душа его растворена
В бегущих с моря тучах.
Дала могучая волна
Вселенский дух кипучий.

Посохом старец бьет
Стада в заоблачных барашках,
Посуху в дождь стрясёт
Года, иссохшие в фисташках.

В бездну,
Что бессчетные века
Страшит всех смертных,
Мудрые готовятся шагнуть
В назначенный им день.

( По Нику Перумову.)
22.07.2005.

Стены падают,
И кирпичная красная пыль
Заполняет все кровью.
Эта кровь, как рубин,
Режет острыми гранями солнце.

Камни властвуют
И несут в себе страшную мощь,
Разрушая твердыни.
Ты в святилище вхож —
Эти камни дают тебе Силу.

Ты в опасности!
Есть жестокая память бездушных камней.
За отсутствием смысла.
Сам осажен ты в ней.
И уж враг наделен той же Силой.
( По Нику Перумову.)
22.07.2005.

Тьма не ночь, даже самая черная,
И не злых колдунов ремесло,
И не гребенка проворная:
Жил или не жил — давно унесло.

Занесло вековыми слоями
Миллионы затерянных лет.
Тьма запущена даже богами.
Не найдешь в ней хотя бы просвет.
( По Нику Перумову.)
20.07.2005.

***
Лежу на туче, гребу руками,
Плыву над грешною землёй.
Как будет лучше,
Поймёте сами,
Когда сниму за слоем слой.

Вот подбоченилась
Над морем тучища.
И горем грянет вдруг
Штормов гряда.
Пучина вспенилась —
И тянет ручищи,
И тянет ручищи
Сама беда.

Плыву на туче и бью руками
Циклонов пышные стада.
Как будет лучше,
Поймёте сами,
Когда накроет всех вода.

Давно не верю я
В прогнозы лучшие
И разуверилась
В плохом для всех.
А суеверия —
Прогнозы лучшие,
Прогнозы лучшие
И просто смех.

***
Люблю Вас, нежное созданье!
Боюсь дышать. Я опалить
Не смею нежность мирозданья.
Но как мне жажду утолить?

Кровь закипает в моих жилах,
Когда резвитесь, как дитя.
И дней не жалко мне постылых,
Минут размеренно унылых.
Мгновенья счастливо летят.

Люблю вас, пылкое созданье!
Куда роптать. Я рад и так.
Пусть наших жизней расстоянья
Вблизи покажутся: пустяк.

Что нам условности? Не будем
Здесь время попусту терять.
А может, деточка, рассудим,
А может, деточка, рассудим
И обратим надежды вспять?

Люблю вас, сладкое созданье!
И горечь пить до дна готов.
В любви неопытной незнанья
Дороже прожитых годков.

Времён и нежности транжиром
Не буду, детка, выставлять
Себя в грядущем обозримом,
Себя в грядущем обозримом,
Чтобы цветочек не измять..
25.02.2008.

«Как о воде протекшей будешь вспоминать…» Иван Бунин

Как становятся поэтами или писателями? Говорят, должен поцеловать Бог. Но и у Бога, думается, должен быть выбор.

«Кретин»

В семье Буниных было девять детей, правда, пятеро умерли. Особенно Ваню потрясла смерть младшей Саши – она была любимицей всего дома. В конце святок заболела. Спасти её не удалось. Став взрослым, он не забыл тот февральский вечер: «Я бежал по снежному двору в людскую сказать об этом, на бегу всё глядел в тёмное облачное небо, думая, что её маленькая душа летит теперь туда. Во всём моём существе был какой-то остановившийся ужас, чувство внезапного совершившегося великого, непостижимого события». Выжили старшие братья – Юлий, Евгений и младшая сестра Мария.

Замечено также, что поэтами или писателями редко становятся дети из благополучных семей столичных городов. Нет, примеры, конечно, есть. Но чаще в XIX веке талант вызревал где-нибудь в провинции – там, где больше неба, солнца, зарослей сирени, шиповника, жасмина. Как в старых разорённых барских усадьбах. Там, на просторе, легче было получить пассионарный импульс солнечного ветра. Или встретить способное прорвать толстую кожу слово. Так и случилось с Иваном Буниным.

«Моя писательская жизнь началась довольно странно. Она началась, должно быть, в тот бесконечно давний день в нашей деревенской усадьбе в Орловской губернии, когда я, мальчик лет восьми, вдруг почувствовал горячее, беспокойное желание немедленно сочинить что-то вроде стихов или сказки, будучи внезапно поражён тем, на что случайно наткнулся в какой-то книжке с картинками: я увидал в ней картинку, изображавшую какие-то дикие горы, белый холст водопада и какого-то приземистого, толстого мужика, карлика с бабьим лицом, с раздутым горлом, т. е. с зобом, стоявшего под водопадом с длинной палкой в руке, в небольшой шляпке, похожей на женскую, с торчащим сбоку птичьим пером, а под картинкой прочёл подпись, поразившую меня своим последним словом, тогда ещё, к счастью, неизвестным мне: «Встреча в горах с кретином». Кретин! Не будь этого необыкновенного слова, карлик с зобом, с бабьим лицом и в шляпке вроде женской показался бы мне, вероятно, только очень противным и больше ничего. Но кретин? В этом слове мне почудилось что-то страшное, загадочное, даже как будто волшебное! И вот охватило меня вдруг поэтическим волнением».

Академик Бунин (а он стал почётным академиком в 1909 году), обдумывая позже влияние слова «кретин» на свою судьбу, полагал, что оно было пророческим знаком. «Да что! Мне, вообще, суждена была жизнь настолько необыкновенная, что я был современником даже и таких кретинов, имена которых навеки останутся во всемирной истории, – тех «величайших гениев человечества», что разрушали целые царства, истребляли миллионы человеческих жизней». Но встреча с этими «величайшими гениями» произойдёт позже.

«Есть только зарницы счастья…»

А в юности более всего повлияло на будущего писателя чтение романов Льва Толстого. Отец его немного знал. Встречались во время Севастопольской кампании, играли в карты в осаждённом Севастополе. Отца забавляло, что теперь их соседи читают «Войну и мир» Толстого: одни – только про войну, другие – только про мир. И вот «пленённый мечтами о чистой, здоровой и доброй жизни среди природы, собственными трудами, в простой одежде, в братской дружбе со всеми», юноша влюбился в Толстого как в художника и даже стал толстовцем. Он мечтал о встрече с ним, и она состоялась в Хамовниках. Бунин описал её так: «Открывается маленькая дверка, и из-за неё быстро, с неуклюжей ловкостью выдёргивает ноги, выныривает, – ибо за этой дверкой было две-три ступеньки в коридор, – кто-то большой, седобородый, слегка как будто кривоногий, в широкой, мешковато сшитой блузе из серой бумазеи, в таких же штанах, больше похожих на шаровары, и в тупоносых башмаках. Быстрый, лёгкий, страшный, остроглазый, с насупленными бровями. И быстро идёт прямо на меня, быстро (и немного приседая) подходит ко мне, протягивает, вернее, ладонью вверх бросает большую руку, забирает в неё всю мою, мягко жмёт и неожиданно улыбается очаровательной улыбкой, ласковой и какой-то вместе с тем горестной…

– Бунин? Это с вашим батюшкой я встречался в Крыму? Вы что же, надолго в Москву? Зачем? Ко мне? Молодой писатель? Пишите, пишите, если очень хочется, только помните, что это никак не может быть целью жизни… Садитесь, пожалуйста, и расскажите мне о себе…

– Холосты? Женаты? С женщиной можно жить только как с женой и не оставлять её никогда… Хотите жить простой, трудовой жизнью? Это хорошо, только не насилуйте себя, не делайте себе мундира из неё, во всякой жизни можно быть хорошим человеком…»

Спасибо Толстому: он отвадил Бунина от толстовства. Писал ему в Полтаву, где тот пытался незаконно продавать книжки «Посредника» на базарах и ярмарках: не надо, мол, вам так уж стараться, не надо. Влюблённый в гения энтузиаст, однако, не унимался, за что был судим и приговорён… – от тюрьмы Бунина спас вышедший как раз в тот момент царский манифест. Что ж, молодой «бизнесмен» на радостях завёл книжную лавку «и так запутал счета, что порою примеривался повеситься». В конце концов всё бросил и уехал в Москву. Вспомнил, как, прощаясь, Лев Николаевич советовал ему: «Ну до свидания, до свидания, дай вам Бог, приходите ко мне, когда опять будете в Москве… Не ждите многого от жизни, лучшего времени, чем теперь, у вас не будет… Счастья в жизни нет, есть только зарницы его, – цените их, живите ими…»

Не знаю, помогли ли эти простые советы Ивану Бунину в жизни, но под старость в его лучшей (так сам он считал) книге, эти «зарницы счастья», когда вспышка огромна и виден свет и блеск молнии, а грома ещё не слышно, сделали «Тёмные аллеи» самой пронзительной книгой о любви.

«Лучшего времени, чем теперь, не будет»!

Какое упоительное, славное время наступило! Какие замечательные талантливые друзья у него появились! Чего стоило только знакомство, быстро перешедшее в дружбу, с Чеховым! Правда, классик «на некоторых буквах шепелявил, голос у него был глуховатый, и часто говорил он без оттенков, как бы бормоча». Бунин иногда даже не понимал, серьёзно он говорит или нет. Но это попервоначалу. А потом.

Ирина Карпенко

Продолжение в №1/2018 журнала «Тёмные аллеи», стр.6-16

Похожие статьи:

• Как поссорились Иван Тургенев и Лев Толстой
  В этом году исполняется 200 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева и 190 лет со дня рождения Льва Николаевича Толстого. Они составляют славу .
• В лабиринтах «Тёмных аллей»

Как о воде протекшей будешь вспоминать

Анжелика СНЕГИНА

«КАК О ВОДЕ ПРОТЕКШЕЙ БУДЕШЬ ВСПОМИНАТЬ . «

Всентябре на малой сцене драматического театра зрители увидели новый спектакль «Темные аллеи». Тверские школы считают необходимым познакомить с ним своих учеников.

И действительно, придя на один из спектаклей, я увидела, что больше половины зала занято старшеклассниками. Некоторые из них сидели по трое на двух стульях.

«Театр — это связь поколений, -говорит Наталья Плавинская, режиссер-постановщик ‘Темных аллей» и исполнительница двух главных ролей. — И старшеклассники — неотъемлемая часть зрителей, несмотря на то, что они бывают и самым сложным зрителем, так как в силу своего возраста им хочется самовыразиться. И нам, актерам, сначала приходится потратить душевные силы, чтобы завладеть их вниманием».

Сами школьники, как я поняла, пусть даже интуитивно, но осознавали это. «Сначала было как-то смешно, -говорят они, — но потом действие настолько захватывает, что ни о чем другом уже не думаешь».

«Наш спектакль прост и бесхитростен. Рассчитан на любого зрителя, -считает Наталья Плавинская. — «Темные аллеи» не только для взрослых, которых уже посетила любовь, но и для юношества, которое только ждет это чувство».

Режиссеру хотелось, чтобы на спектакль была живая реакция, был прямой диалог со зрителем. И это действительно удалось: обе «истории любви» старшеклассники переживали вместе с героями. «Неужели она его отпустит?! Неужели он уйдет?!» — слышалось с задних рядов во время второй части спектакля . Героиня еще не успела до конца описать встретившегося ей барина, а школьники, перешептываясь, уже сообщали друг другу имя этого великого поэта.

Уходя из театра после спектакля, юные зрители терзались множеством вопросов, на некоторые из которых мы попытаемся ответить. «Темные аллеи» не о том, что один бросил другого. Это две истории о переосмыслении великого искусства или даже дара — любви, которую человек не всегда может сберечь. Но сила пережитого остается с ним навсегда, до последнего вздоха. Именно такое чувство и сближает эти две истории.

Но спектакль не только о силе любви, а может быть, еще о смирении, ведь недаром герой Темных аллей» произносит: «Как о воде протекшей будешь вспоминать. » Эти строки взяты из книги Иова и были первоначальным названием спектакля. Позднее его изменили. Но на сцене, на заднем плане, есть образ, который светится даже тогда, когда в зале и на сцене становится совсем темно. А на одной из последних репетиций по инициативе главного сценографа театра заслуженного художника России Е.М. Бырдина появилась «маленькая звездочка».

Многие, посмотрев спектакль, задаются вопросом: почему Наталья Плавинская, исполнительница двух главных ролей, стала играть в «Темных аллеях» именно с Владимиром Чернышовым? Сама Наталья Васильевна объясняет это так :»Мы с Володей давно знаем друг друга, вместе учились на параллельных курсах в Москве в Театральном училище им. Щепкина.Ялюбила петь цыганские песни в нашем студенческом ансамбле, а Володя любил их слушать. Кроме того, у нас был общий педагог по вокалу — замечательный тенор Иван Карпович Назаренко. А когда я сказала Володе, что у меня пропадает очень интересный материал, он сразу откликнулся».

Зрителям нравится музыкальное оформление спектакля. «Изначально мы хотели сделать живую музыку, но это оказалось невозможным, ведь все мы работаем в разных организациях и нам трудно было бы встречаться на спектаклях, — рассказывает Наталья Васильевна. — И настоящей, живой музыкой стала только скрипка(Евгения Пушкарева) в начале первой истории. А мелодии, звучавшие все представление, были записаны. И я очень благодарна виолончелистке Лидии Кудряшовой, которая принимала в записи непосредственное участие.

Весь спектакль, по словам его режиссера, является «литературно-музыкальной композицией, в которой свет, музыка и действие слиты воедино».

— Все люди, которые со мной работали, — говорит Наталья Плавинская, -мне очень дороги: Татьяна Баранова — художник по свету, Алла Ткаченко — звукорежиссер и звукооператор, Анна Лебедева — звукооператор и все остальные, кто сумел отдать мне частицу своего сердца.

Вечерняя Тверь. -2003.- 29 окября.

«Как о воде протекшей будешь вспоминать…»

Бунинская проза на сцене томского театра юных зрителей.

Финал прошлого сезона, несмотря на затянувшийся ремонт, смену ад­министрации и уход части актеров из театра, тем не менее, оказался для томского ТЮЗа обнадеживающим в творческом плане. Он доказал, что театр этот по-прежнему способен удивлять и радовать.

Иркутский режиссер Ксения Торская предложила томским зри­телям вспомнить о… любви. Да, да, именно о любви, о «страсти роко­вой», о смертельно мучительном и бесконечно прекрасном поединке Мужчины и Женщины. О той люб­ви, которую (чего скрывать!) хотел бы испытать каждый из нас и кото­рая в наш рациональный и суетли­вый век все чаще отходит на второй план, откладывается на «потом»… В основу ее спектакля «Темные ал­леи», как уже явствует из названия, положены произведения одного из самых тонких «сердцеведов» русской литературы Ивана Алек­сеевича Бунина. Прежде всего, хо­чется отметить очень органичную инсценировку Леонида Проталина, сумевшего ненавязчиво связать в единую сюжетную линию разные рассказы и разных героев Бунина. Благодаря этому спектакль не про­изводит ощущения некого лоскут­ного одеяла, «сшитого» из много­численных человеческих историй, а воспринимается композиционно целостным, выстроенным во вре­мени и в пространстве.

Помимо стройной «архитек­туры» в нем присутствует и сама атмосфера любви, и развитие ха­рактеров, о которых наш зритель и наши актеры, признаться, стали подзабывать в последнее время. Ксения Торская осмелилась на­помнить о существовании психо­логического театра и заставить ак­теров не просто иллюстрировать великолепный бунинский текст, но проживать на сцене истории своих персонажей. Нашему взору пред­ставляется вся палитра любви: от первого, робкого, едва зарождаю­щегося чувства до разрушитель­ной страсти, от платонического обожания до любви-наваждения, граничащей с безумием. Через судьбу главного героя, художни­ка Левицкого, которого играют два актера (в молодости – Антон Черных, в зрелости – заслужен­ный артист России Евгений Каза­ков), проходят разные женщины: взбалмошная и по- детски не­посредственная Зойка (актриса Инна Непомнящая), загадочная и непредсказуемая Валерия (Мари­на Филоненко), простодушная и милая в своей простоте Катя (Ев­гения Петрова), экзотичная Муза (Ольга Райх)… Каждая из них оставляет свой след, свое воспо­минание и символизирует какой-то новый этап во внутренней и внешней жизни героя. Наивный мальчик, позднее молодой повеса и, наконец, зрелый мужчина, об­ретший опыт счастья и невзгод, он стремится постичь загадку и оча­рование Женственности. Он влю­бляется и страдает, умирает и воз­рождается для новой любви. Без нее его жизнь была бы бессмыс­ленна. И именно воспоминания о возлюбленных, да еще живопись придают Левицкому силы суще­ствовать вдали от родины, в Па­риже, ставшем прибежищем для многих русских эмигрантов. Его встреча во Франции с Валерией, теперь уже Валерией Андреевной (актриса Евгения Поздеева) – это последний подарок судьбы. В па­мять об утраченной России, моло­дости и, увы, уходящей жизни. В отличие от довольно динамичных и насыщенных событиями и пере­живаниями основных сцен спек­такля, его финал отличается наро­читой растянутостью. С момента парижской встречи и вплоть до сцены смерти Левицкого герои как бы смакуют каждое мгновенье не­ожиданно посланного им счастья. Эта вновь обретенная любовь Ле­вицкого и Валерии тиха, покойна, лишена страстей и порывов. Но тем она и трагичнее. Тем и ощути­мее в ней начало близкого конца. Финал своей постановки режис­сер решает вполне по-бунински: любовная идиллия героев обры­вается внезапно, и душа умерше­го Левицкого устремляется вверх, наверное, для того, чтобы там, на небесах, обрести блаженство. Бла­женство настоящее, которого на земле не бывает. А если и случает­ся, то длится недолго. Неслучайно один из персонажей спектакля, генерал Данилевский (заслужен­ный артист России Сергей Хру­пин), произносит такие слова: «Все проходит, мой друг. Любовь, молодость – все-все. С годами все проходит. Как это сказано в книге Иова? «Как о воде протекшей бу­дешь вспоминать…»

Нота воспоминаний, некой но­стальгии по прошедшей любви ощущается и в сценографии спек­такля. Замечательная находка художника-постановщика Юрия Сопова (г. Новошахтинск) – сви­сающие с верха сцены ажурные цепочки, олицетворяющие то ли нити судьбы, то ли ветви цвету­щих лип в «темных аллеях» дво­рянских усадеб. А очаровательные дамские шляпки, похожие издали на цветущие водные лилии, колы­шущиеся на поверхности пруда и, вероятно, символизирующие не­кое женское начало? А костюмы героев, игра света и тени? Все это создает особую атмосферу и по-настоящему завораживает. И даже некие актерские огрехи (а они, к сожалению, в этом спектакле есть) сглаживаются под воздействием этой удивительной, поистине бу­нинской атмосферы.

На мой взгляд, спектакль «Тем­ные аллеи» стал не только хоро­шим подарком для томского зрите­ля, но и поводом задуматься о том, какое место в жизни каждого из нас занимает любовь. И как часто мы проходим мимо нее.

– Мне бы хотелось, чтобы каж­дый нашел для себя ответы на во­просы, которые он всегда задает себе, – признается режиссер Ксе­ния Торская. – А что же я жду от любви? Вед очень часто мы ее про­сто ждем, а она оказывается где-то совсем рядом, и мы боимся сделать первый шаг навстречу ей.

Как о воде протекшей будешь вспоминать

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 588 533
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 547 473

ТОЛКОВАНИЕ НА КНИГУ ПРОРОКА ДАНИИЛА [1]

И сказал царь Асфеназу, начальнику евнухов своих, чтобы он из сынов Израилевых, из рода царского и княжеского, привел 4 отроков (ст. 3).

Это попускается для того, чтобы чрез сравнение открылась сила Божия; и как бывало во многих других случаях, так было и с мудростью. Чтобы кто-нибудь не приписал случившегося персидской мудрости, для опровержения этого и другие учатся вместе с ними (еврейскими юношами). Неразумные судят о делах преимущественно по сравнению; потому и Бог часто употребляет сравнение, и когда говорит о Себе Самом, не гнушается сличать и сравнивать Себя с языческими богами; и пророки говорят: нет подобного Тебе, Господи, между богами (Пс.85:8). У которых нет никакого телесного недостатка, красивых видом, и понятливых для всякой науки, и разумеющих науки, и смышленых и годных служить в чертогах царских, и чтобы научил их книгам и языку Халдейскому (ст. 4). И красота служит препятствием целомудрию и любомудрию. Для чего же он требует таких, которые бы и стройностью членов и благовидностью лица превосходили всех других? Выслушаем.

Если царь, и царь варварский, требует таких людей, то не гораздо ли более Бог любит красоту душевную? Если пред тем предстоять недостойны были имевшие недостаток на теле, у которых, говорится, нет никакого телесного недостатка, то гораздо более недостойны предстоять пред Богом имеющие порок в душе. Справедливо царь требует и сильных, способных для домашнего служения, как говорит пророк, или он указывает также и на силу душевную; это означают слова: смышленых и годных служить в чертогах царских. А для чего он требует смышленых? Те качества, т.е. мудрость и благоразумие, служат в пользу, а для чего это? Как варвар и человек житейский, царь требует этого по великому своему честолюбию; а человеку мудрому нужно искать только душевных качеств. Как мы ищем красивых одежд не для пользы, так и он требует красивых лиц, как бы игрушек. Для чего же Бог создал красоту? Послушай другого, который говорит: от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их (Прем.13:5). Так можно видеть, что и в нашем теле многое существует не только для пользы, но и для красоты; цвета и краски существуют для красоты, а не для одной пользы; можно быть и черным, и ничего не терять в смысле пользы. И волосы у нас для красоты, как и Павел говорит: если муж растит волосы, то это бесчестье для него (1Кор.11:14). И шея прямая и имеющая соразмерную величину, и все прочее дано нам для благообразия, так что, если отнимешь что-нибудь малое от целого, испортишь красоту, а польза останется. Потому и для красоты особенно Создатель устроил у нас это животное (тело), и не только это, но и все прочие. Впрочем, одним Он дал красоты больше, другим меньше; а многим уже после рождения сообщает приятность, которой они прежде не имели. И в самом положении членов ты можешь усматривать красоту, — напр., в том, что глаза находятся наверху, подобно радуге, и имеют гладкую круглоту, разнообразие цветов, правильность, чистоту, белизну. Но скажут: красота бывала соблазном? — Не по собственной своей природе, а по легкомыслию соблазняющихся. Отвращай око твое от женщины благообразной, говорит Премудрый, и не засматривайся на чужую красоту (Сирах.9:8). Не сказал просто: не засматривайся, но прибавил: на чужую красоту; следовательно он одобряет наслаждение собственною. Почему Иосифу красота не послужила во вред, не сделала его изнеженным, не исполнила гордости и тщеславия? Утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, говорит Премудрый, любовью ее услаждайся постоянно (Притч. 5:19). И красота служит союзом брака, — потому что людей весьма привлекает тело. Так как нам дана трудная и тяже- лая жизнь, то даровано и некоторое утешение, Отсюда воспламеняется любовь, которая охватывает все. Господь предусмотрел и употребил много средств к тому, чтобы союз брака оставался нерасторжимым. Но, скажешь, красота и в начале была соблазном: тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, говорится в Писании, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал (Быт.6:2). Не она была соблазном, а испорченность тех людей. Бог создал дочерей красивыми не для того, чтобы они были бесстыдными, но чтобы каждый любил свою жену.

Смышленых, говорится далее, и понятливых для всякой науки, т.е. ревностных, способных ко всякой мудрости. И чтобы научил их книгам и языку Халдейскому. Моисей, будучи частным человеком, воспитан был, как царь; а они, происшедши от царского рода, воспитывались наряду с рабами властителя. Хорошо предустрояется то, чтобы они научились наукам и языку халдейскому, чтобы, когда Даниил станет беседовать с царем о великих предметах, никто не был посредником и не исказил его слов. А остальное для чего? Для того, чтобы ты познал мудрость Даниила и с самого начала видел, как он выше чрева. Другой сказал бы: я пленник, не имею ни откуда необходимой пищи, Бог конечно простит меня. Не так поступал он, потому что не для награды какой-нибудь и не по страху только, но и по любви он служил Богу, с великим усердием и не мало времени. Три года они учились мудрости и три года постились. Видишь ли благоразумие Даниила? Когда нужно было остерегаться, он был весьма тверд и предусмотрителен, и он не подчинился, но просил, умолял; а когда не было никакого вреда, то он не отказывался изучать язык и мудрость иноплеменников, потому что не учиться предосудительно, а следовать их учению. Так он мог лучше узнать свою собственную мудрость, узнать, — опять чрез сравнение, — что нет другой такой мудрости, как еврейская, и сделаться более сильным. А если бы это было преступно, то и здесь он устоял бы и воспротивился бы. Видишь ли, что добродетели его происходили оттуда же, откуда (пороки) у чревоугодников, предпочитающих чеснок манне? Потому Даниил и явился мудрым. Между ними были из сынов Иудиных Даниил, Анания, Мисаил и Азария. И переименовал их начальник евнухов — Даниила Валтасаром, Ананию Седрахом, Мисаила Мисахом и Азарию Авденаго (ст. 6, 7). Даниилу, говорится, он дал имя Валтасара. И бог их так же назывался, или — лучше — так назывался сын царя. Потому не дерзко ли он поступил, на- звав пленника таким именем? Конечно, он поступил бы дерзко, если бы это же самое имя не имело здесь совсем другого значения, как было и с Иосифом, которому поклонился отец его. И что великого в том, что он назван был таким именем? Не видим ли мы, что и ныне многие из частных людей называются именами царей? Но, скажешь, не в царском доме. А для чего делается перемена имен? Посмотри, как устрояются все эти обстоятельства. Царь видит сон не прежде, как по прошествии трех лет. Видишь ли, что здесь устрояет Бог? Для чего же? Для того, чтобы Даниил имел больше дерзновения пред царем. Но могут сказать, что он больше прославился бы, если бы царь увидел сон ранее трех лет. Но тогда не вышел бы указ против юношей, а кроме того Даниилу и не поверили бы. Потому евнух на малых и незначительных вещах получает доказательство благоволения Божия к ним, чтобы, когда они попросят его о более важном, он по недоверию не отказался и чтобы им лучше изучить язык и сделаться более смелыми. Не видишь ли, как то же случилось и с Давидом, — как царь, судя о делах по возрасту, не поверил ему, когда он обещал победить иноплеменника? Наконец, обрати внимание на то, что Даниил изучал основы их жизни. Моисей и Даниил тщательно изучали иноплеменников. Чтобы не показалось, будто они предпочитали свое чужому по неведению, для этого Бог дозволяет им вкусить и мудрости тех, чтобы ты, увидев, или лучше, услышав слова Моисея: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный (Втор.4: 6), не думал, что такой отзыв происходил от любви или пристрастия, но приписывал его здравому суждению, так как нельзя сказать, что он по ненависти к учителям удалялся от их учения. Оба они пользовались великою честью, и однако предпочитали свое. Так и Павел с удивлением говорил о Моисее: и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища (Евр.11:25,26).

Читать онлайн «Творение, том 6, книга 2» автора Златоуст Иоанн — RuLit — Страница 39

Книга Иудифь

Книга Иудифь называется так потому, что чрез Иудифь Бог спас сынов израильских, подвергшихся нападению и осаде от Олоферна, а самого Олоферна поразил. Вот эта история: царь ассирийский Навуходоносор, начав войну с Арфаксадом, царем мидийским, требовал помощи от всех народов до Египта. Но так как они не подали помощи, и все отказались, то он, после победы и покорения Арфаксада, начал войну против отказавших ему. Он послал против них Олоферна с великим войском. Тот покорил все народы и сокрушил их идолов; но сыны израильские укрепились, не покорились Олоферну и не боялись угроз его. Первосвященник Иоаким написал жителям Ветилуи, чтобы они преградили путь Олоферну,— чрез нее лежал путь его, — и они преградили. Олоферн же приготовился к войне. Между тем Ахиор, вождь аммонитян, советовал ему не воевать с народом еврейским, охраняемым Богом; но Олоферн, разгневавшись, отослал его в Ветилую и угрожал убить его, когда победит евреев. Таким образом Ахиор жил спокойно в Ветилуе, а Олоферн осаждал город и овладел его источниками. Народ был изнурен жаждою и начальники уже намеревались сдать город; тогда Иудифь, сняв с себя одежду вдовства, — она оплакивала мужа и каждодневно постилась, — украсила себя, подобно невесте, и, убедив жителей, чтобы они не сдавали города раньше пяти дней, вышла к Олоферну. Она прельстила его своею мудростью и на третий день отсекла ему голову, так что воины его не знали об этом. Потом граждане, повесив голову Олоферна на стене, показали ее вождям его. Тогда ассирияне обратились в бегство, а сыны израильские, сбежавшись со всех сторон, поразили ассириян, спаслись от опасности, взяли добычу врагов и отдали Иудифи все вещи Олоферна. Но Иудифь, отправившись в Иерусалим, посвятила все Господу, и, возвратившись в дом свой, продолжала свою строгую жизнь и осталась до смерти вдовою, не согласившись ни на чьи убеждения вступить в брак. Она скончалась, прожив честно во вдовстве своем, сто пять лет. Этим и оканчивается книга.

Книга Иова

Книга Иова называется так потому, что заключает в себе повествование о нем, как он страдал, искушаемый диаволом, как победил его, благочестиво перенесши нанесенные ему удары, и как получил обратно все вдвойне и сделался знаменитее, чем был прежде. Он подвергся страданиям семидесяти лет и прожил после несчастий сто семьдесят лет, так что всех лет жизни его было двести сорок. Иов жил прежде Моисея, потому что был пятым после Авраама потомком Исава. По случаю постигших его бедствий, пришли к нему друзья утешать его, но говорили ему речи столь оскорбительные и безжалостные, что это было вменено им в грех. Но Иов молился о них Богу, и они были прощены. Всех бесед Иова с друзьями восемь: с Елифазом три, с Софаром две и с Валдадом три; затем беседы с Елиусом, сыном Варахиила, Вузитянином. Наконец Господь является Иову в буре и облаке, а Иов отвечает Господу двумя речами. Этим и оканчивается книга.

Цель всей этой книги состоит в том, чтобы научить терпению тех, которые впадают в искушения, хотя их благочестие всем известно; чтобы они не соблазнялись, но восклицали: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно; и еще: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь (Иов.1:21); и, наконец, чтобы они научились, как велика польза терпения, за которое они могут получить награду подобно Иову. Кроме того здесь показывается, что Бог не есть виновник зла и не искушает никого, но все искушения постигают людей от злых духов по попущению Божию, к прославлению и усовершенствованию людей. Говорят, что эту книгу составил Соломон, если только она не есть произведение Моисея. Таково содержание этой книги, а порядок изложения следующий. В начале говорится, что Иов жил в стране Авситидийской; потом Писание свидетельствует о благочестивой его жизни, говорит о том, что у него было семь сыновей и три дочери, и о числе стад его. Сыновья его, приходя друг к другу, устраивали пиршества каждый день с тремя сестрами своими; а Иов призывал их и очищал сыновей своих, принося о них жертву Богу. Первое свидетельство Господа об Иове пред диаволом; первая клевета диавола на Иова пред Господом. Господь дает власть диаволу над всем, что было у Иова, кроме его самого. Прежде всего, диавол посылает Иову весть о взятии в плен коней и ослов его, и об избиении слуг. Второй вестник сказал Иову, что сожжены овцы его и пастухи их. Третий вестник донес Иову о пленении верблюдов и избиении слуг. Четвертый вестник приходит к нему и говорит, что обрушился дом и убиты все дети его. При всем этом, случившемся с Иовом, он не согрешил пред Господом. Второе свидетельство Господа пред диаволом в похвалу Иова, и вторая клевета диавола на Иова пред Господом. Господь предает ему Иова, с тем, чтобы оставалась неприкосновенною душа его. Диавол, вышедши, поразил Иова от ног до головы. Иов, сидя на навозной куче, скоблил свой гной. Жена убеждает Иова сказать слово против Господа и умереть; но он укоряет ее. Три друга Иова, Елифаз, царь Феманский, Валдад, властитель Савхейский, и Софар, царь Минейский, услышали о всем, случившемся с ним, и пришли к нему, каждый из страны своей, посмотреть на него, и, увидев его, разодрали каждый одежду свою при виде такого бедствия. При таком страдании Иов впервые отверз уста свои и проклял день и ночь, в которую родился. Он сказал: раб свободен от господина своего (Иов.3:19), так дан страдальцу свет, и жизнь, которые ждут смерти, и нет ее (ст. 20, 21). Обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб (ст. 23). В ответ на это Елифаз Феманский говорит Иову: вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы (Иов.4:7)? Рев льва и голос рыкающего умолкает, и зубы скимнов сокрушаются; могучий лев погибает без добычи, и дети львицы рассеиваются (ст. 10-11). Нет ни одного смертного, который был бы праведнее Бога? и муж чище Творца своего? (ст. 17). Безумные, говорит, хотя бы и укоренялись, но тотчас проклял дом его (Иов.5:3), потому что жатву его съест голодный и из-за терна возьмет ее, и жаждущие поглотят имущество его (ст. 5). Но человек, продолжает он, рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх (ст. 7). Господь уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным (ст. 13); а невинного Господь избавляет от нужд и в седьмой раз не коснется тебя зло (ст. 19). Вот, что мы дознали; так оно и есть: выслушай это и заметь для себя (ст. 27).

Первый ответ Иова Елифазу таков: о, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы (Иов.6:2,3). Еще: ревет ли дикий осел на траве? мычит ли бык у месива своего? (ст. 5). Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя? (ст. 12) Еще: не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника? (Иов.7:1) Еще: если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? (ст. 20).

После Елифаза вторым говорит Иову Валдад Савхейский: долго ли ты будешь говорить так? — слова уст твоих бурный ветер! Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду? (Иов. 8:2-3). И еще: поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы засыхает. Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет (ст. 11-13).

Первый ответ Иова Валдаду таков: правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом? (Иов.9:2). Еще: Он один распростирает небеса и ходит по высотам моря (ст. 8). Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным (ст. 19-20). И еще: дни мои быстрее гонца, — бегут, не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу (ст. 25-26). Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня? Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня (Иов. 10:9-10) и пр. Пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб (ст. 19).

После Елифаза говорит Валдад, а после Валдада Софар Минейский, по очереди, так как каждый из них надеялся сказать Иову что-либо лучшее. Разве на множество слов нельзя дать ответа, говорит Софар, и разве человек многоречивый прав? (Иов.11:2). То поднимешь незапятнанное лице твое и будешь тверд и не будешь бояться. Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нем. И яснее полдня пойдет жизнь твоя; просветлеешь, как утро (ст. 15-17).